Недобор первоклассников во многом и заставил задуматься об объединении школ. Фото Агентство «Москва»

Объединением школ не достигнут тот эффект, на который рассчитывали авторы проекта, считают аналитики Высшей школы экономики (НИУ). От проведенных мероприятий выиграли сильные ученики, проблемы слабой школы стали еще заметней, констатируют они.

Напомним, что процесс объединения школ начался с Москвы. Вызван он был, как объясняли его организаторы, прежде всего проблемами демографического порядка. Недобор первоклассников в отдельные школы стал ощутим настолько, что появилось желание пересмотреть школьную политику. А заодно и решить прочие накопившиеся проблемы, как то: равнодоступность качественного образования для всех категорий школьников, более справедливое распределение финансов между школами, улучшение материальной базы учреждений, оптимизация управленческого аппарата, более рациональное использование школьного имущества близко расположенных школ и т.д.

Когда процесс пошел, обнаружились важные нюансы. Например, что делать с коррекционными классами? А как обойтись без отбора в лицейские классы, когда не все желающие такое обучение потянут? Вдруг обнаружилось, что директор, оставшийся в объединенной школе, зачастую оставляет в ней работать не лучших коллег, а своих.

Опыт Москвы, как это принято, порой механически переносится в регионы. Так случилось и на этот раз. Помнится, когда журналисты приезжали в регионы, часто приходилось слышать от тамошних учителей, что, дескать, Москва еще понятно, но нам-то всем это зачем? Рассказывали абсурдные истории, как ученики бегают на уроки из одной школы в другую через несколько кварталов.

В общем, проблемы наслаивались. Педагоги и родители писали письма в вышестоящие инстанции - вплоть до президента страны. Страсти чуть улеглись по прошествии времени, но скандалы нет-нет да и вспыхивают там, где еще буксует процесс «оптимизации».

Сотрудники Высшей школы экономики – Наталья Дербишир и Надежда Бысик, аналитики Центра социально-экономического развития школы Института образования НИУ ВШЭ, Марина Пинская, ведущий научный сотрудник этого же центра – провели анализ мониторинга школ, в котором рассматривались темы: доступность образования, качество обучения (в баллах ЕГЭ), успеваемость детей, кружки в школе, настроения учителей, их профессиональный рост, готовность школы к диалогу с родителями.

Оказалось, что набор в 10-е классы увеличился, но незначительно. Например, доля учеников в профильных классах возросла с 81% от общего числа школьников в 2013 году до 83% в 2015 году. При этом жесткий отбор в лицейские классы сохранился. И сильные ученики слабых школ оказались слабее своих соперников из сильных школ. При этом лучших учителей из слабых школ забрали. Одним словом: сильные стали сильнее, слабые – вовсе не у дел.

Что касается качества обучения, то результаты есть, но опять же незначительные. Согласно официальной статистике ЕГЭ, которую приводят в своей работе эксперты НИУ ВШЭ, доля учеников, получивших на экзамене низкие баллы (менее 30), снизилась с 8,4% в 2013 году до 5,3% в 2015 году. А доля двоечников уменьшилась с 3,7 до 1,9%. Средний балл ЕГЭ по русскому языку и математике в московских школах почти стабилен. По русскому языку он увеличился с 70 до 71 балла, по математике – уменьшился с 57 до 55 баллов. Но этот факт, кстати, может быть и не связан напрямую с подготовкой школьников. В некоторой степени он зависит и от уровня сложности КИМов (контрольно-измерительных материалов).

Еще один вывод анализа мониторинга – достижения учеников в разных подразделениях (и классах) по-прежнему сильно различаются. Показательны данные Московского центра качества образования за 2014/15 учебный год. В одном образовательном комплексе разброс оценок может быть очень даже велик. В пределах одной школы соотношения между классами в достижении положительных оценок (все, кроме двойки) по математике может быть 44% (у класса-аутсайдера) против 78% у класса-лидера. По необязательным предметам этот разрыв может быть еще больше. Например, по химии – в одном классе на «хорошо» и «отлично» сдают предмет 83% учеников, а в другом – лишь 28%.

То есть формальное объединение есть, но общего «переживания» не получилось, все живут по отдельности, культуры общих ценностей не возникло. На фоне успешных учеников из параллельных классов аутсайдеры еще более чувствуют свою неуспешность.

А вот с педагогами наоборот. Их психологическое самочувствие хуже не стало. Те из учителей, которые оказались в «укрупненной» школе, оценивают свою школу выше, чем их коллеги из необъединенных заведений.

В укрупненных школах учителя стали реже заниматься репетиторством и другими дополнительными работами. Но это не всегда означает, что у них и без этого вида деятельности высокие доходы. Например, это может быть связано с дополнительной бумажной отчетностью, которая навалилась на учителей укрупненных школ. По крайней мере об увеличении «бумажной» нагрузки говорит большинство опрошенных педагогов. Настроение учителей эксперты передали такой прямой речью анкетируемого: «Мы стали как фабрика, все для рейтинга, а ученика потеряли, до ребенка вообще уже нет дела».

Директора укрупненных школ отмечают профессиональный рост педагогов, сообщают аналитики ВШЭ. В комплексе много возможностей для проявления лидерских качеств, но при этом профессиональный рост учителя остается безвозмездным.

Еще одна любопытная деталь: укрупнение школ способствует усилению управленческой вертикали. Директор школьного комплекса, как и другого крупного комбината, становится все менее досягаем для коллектива. К тесному душевному контакту его бесконечная занятость хозяйственными делами совсем не располагает. В общем, эффект, который рассчитывали получить объединением школ, пока не достигнут.

ЛЕНСКАЯ: СЛИЯНИЕ ШКОЛ ДОЛЖНО БЫТЬ ПРОДУМАННЫМ И МЕДЛЕННЫМ

Во многих регионах России сегодня проходит реструктуризация школ и детских садов, на месте отдельных образовательных учреждений образуются крупные комплексы. Как меняются задачи директора школы в этих условиях? Что нужно сделать, чтобы слияние школ проходило без вреда для учеников? Речь об этом пойдет на Двенадцатой ежегодной конференции «Тенденции развития образования Лидерство в школьном и дошкольном образовании: вчера, сегодня, завтра», которая пройдет в Московской высшей школе социальных и экономических наук (МВШСЭН) 19-20 февраля. В канун форума на вопросы корреспондента РИА Новости Анны Курской ответила декан факультета «Менеджмент в сфере образования» и руководитель отдела развития МВШСЭН Елена Ленская.
- Елена Анатольевна, как изменились функции и роль директора школы за последние годы, с принятием Закона об образовании, новых образовательных стандартов?
- Действительно, многое изменилось. Новый закон определяет возможности и степени свободы директора школы, которыми до сих пор наши директора не очень привыкли пользоваться. Сейчас у них стало гораздо больше пространства для переговоров и сотрудничества с родителями и со всеми, кто заинтересован в успехах их школ. Но для того, чтобы новые преимущества начали приносить пользу, нужно, чтобы все директора хорошо поняли, что такое новое законодательство и какие возможности в нем заключены.
Происходит ли это на практике?
Сейчас во многих регионах, начиная с Москвы, идет реструктуризация школьной и вообще образовательной сети, создаются большие образовательные комплексы. К сожалению, далеко не всегда это происходит продуманно. И директора не всегда знают, какие рычаги они могут использовать, чтобы придать трансформациям действительно осмысленный характер, как планировать развитие своего образовательного комплекса таким образом, чтобы выигрыш для детей был понятен и прозрачен. А если выигрыш не очевиден, директора не всегда знают, как оспаривать создание комплекса и противостоять экономическому давлению.
Каковы негативные стороны проходящей реструктуризации?
Там есть много подводных камней. У педагогов существуют опасения, что от нее может пострадать сеть дошкольного образования, потому что при слиянии школ и детских садов очень часто детские сады начинают обслуживать школу, сажать детей за парты, и пропадает та самоценность детства, на которую нацелен новый стандарт дошкольного образования.
Угроза для дополнительного образования заключается в том, что, войдя в состав образовательного комплекса, кружки и студии могут начать обслуживать только этот комплекс, чего раньше не было. Вся прелесть организаций дополнительного образования как раз и заключалась в том, что круг своих клиентов они определяли сами, и кто угодно мог войти в их число. Все эти угрозы могут сбыться, а могут и не сбыться при условии умелого руководства и умелого лидерства. Это мы, в частности, будем обсуждать на конференции.
Можно ли, анализируя происходящие перемены, опираться на зарубежный опыт?
Действительно, процессы, которые происходят в России, происходят и во всем мире. Поэтому мы пригласили на конференцию специалистов из тех стран, в которых подобные трансформации уже прошли. Но важно отметить, что за рубежом темпы преобразований, даже если речь шла об оптимизации школьной сети, принципиально другие. Раньше, чем у школ возникает осмысленный план такого объединения, его не происходит.
Тем не менее, зарубежные специалисты говорят о том, что даже в их странах темп слияния школ был слишком высоким. Боюсь, что наш темп просто беспрецедентен. И другие процессы в нашей системе образования на практике очень сильно отличаются и от наших замыслов, и от зарубежного опыта.
При каких условиях присоединение детского сада к школе могло бы пойти на пользу дошкольному учреждению
Самое главное, чтобы план развития комплекса предшествовал слиянию, а не возникал как следствие, когда объединение уже произошло, и надо срочно придумывать, что со всем этим делать.
Все-таки планировать объединение должны люди, которые берут на себя ответственность за дальнейшие успехи детей, которые в этом комплексе будут обучаться. К сожалению, в Москве иногда объединяли несколько школ, достаточно разнесенных по территории, а в новом комплексе возникали школы ступеней. В принципе, это неплохо. Но семьи, в которых несколько детей, оказывались в трудной ситуации, когда один ребенок ходит в одно здание, другой – в другое, третий в третье.
Стоило бы продумать хотя бы этот момент до принятия решений о слиянии. А на практике эти решения часто принимались поспешно, под административным давлением. Школе надо учиться отстаивать интересы учеников.
Как это можно сделать?
В школах есть управляющие советы, и они могли бы влиять на образовательную политику не только на бумаге. К сожалению, у нас любят создавать «ручные» управляющие советы, которые делают то, что скажет директор. Очень часто родители просто боятся возвысить голос, потому что им кажется, что тем самым они своего ребенка ставят под удар. Но в сложившейся ситуации их роль должна, на мой взгляд, существенно вырасти.
Объединение школ должно происходить только тогда, когда представители всех управляющих советов объединяющихся учреждений согласятся на такое решение, подпишутся и скажут: «Да, мы считаем, что так для наших детей будет лучше». Конечно, и выбирать туда надо не удобных родителей, а компетентных родителей. Им тоже предстоит чему-то научиться.
Что такое компетентный родитель?
Например, в Англии членами управляющего совета, как правило, становятся родители, которые имеют преподавательский или экономический опыт, то есть специалисты, а не просто люди, у которых есть свободное время, как это часто бывает у нас. Но участие в управляющем совете предполагает и большую степень социальной ответственности, а мы еще этому до конца не научились. В Англии управляющий совет несет в том числе и финансовую ответственность за свои действия.
Сегодня часто говорят о том, что директору школы нужнее навыки управленца, чем педагога. Этим навыкам директоров сегодня где-нибудь специально обучают?
Это одна из тем, которую мы, представители вузов, которые уже обучают директоров школ управленческим компетенциям, собираемся обсудить на конференции. Но тут есть одна проблема.
Действительно, успешно руководить образовательным комплексом может человек с хорошей подготовкой управленца. Но в то же время исследования показывают, что самыми успешными руководителями бывают люди с качествами лидера, которые, в отличие от «чистых управленцев», имеют видение необходимого будущего и примерно понимают, как туда прийти, то есть ставят себе и своему коллективу задачи развития. Менеджер, как правило, успешно реализует задачи, поставленные кем-то другим.
Что будет с лидерской компетенцией, и как ее развивать на фоне всех этих замечательных управленческих навыков, чтобы не потерялось главное – умение видеть перспективу? Вот об этом надо думать.
Есть и еще одна причина для озабоченности. Директору большого комплекса собственная занятость не позволит следить за тем, что происходит на уроках, насколько те или иные учителя справляются со своими обязанностями. Он и раньше не много этим занимался, но все-таки у него на это какое-то время было.
Не случайно, например, в Финляндии не бывает школ, в которых учатся более чем по 900 учеников. Там придают большое значение тому, чтобы директор участвовал в педагогическом процессе. Есть даже такой термин – «педагогическое лидерство», которое считается одной из важнейших функций директора. Будет ли это педагогическое лидерство присутствовать в новых комплексах? Я не уверена .
Какие новые задачи директорам школ придется решать в будущем?
Прежде всего, им предстоит научиться планировать развитие, учитывая очень большой спектр разнообразных интересов. Если раньше они работали с достаточно ограниченным числом учеников одной возрастной категории, то сейчас их стало намного больше и возраст у них стал менее однородным - это и дошкольники, и взрослые люди, посещающие кружки и секции. Директорам предстоит научиться примирять интересы различных групп лиц в образовании.
Самое главное, с чем они столкнутся и уже сталкиваются, - это проблема управления кадрами. Предотвращение на первой стадии, по крайней мере, серьезных конфликтов, справедливое распределение ресурсов и так далее – это новые задачи, которые раньше настолько остро не стояли.
Мне кажется важным, чтобы директор мог сохранять лидерские качества в ситуации, когда он рискует превратиться в классического менеджера, который только решает извне поставленные задачи.

На данный момент по стране проходит процесс слияния и поглощения школ. В одно целое объединяют, где два, где три-четыре учреждения. Процесс идет под официальным лозунгом улучшения качества образования, ликвидации отстающих и непопулярных учебных заведений.
Родители, не владея полной информацией, принимают подобное решение в штыки. Им хотелось бы понять целесообразность процесса такого слияния.

Многие из родителей опасаются разницы в финансировании и в уровне образования (сильные школы соединяют со слабыми). Многим родителям неудобно водить детей в школу за километр-полтора, беспокоит и вынужденная смена педагогов. Наблюдается, что процесс слияний и поглощений, проводится авторитарно, волевым способом. Директоров учебных заведений прессуют, на родителей давят.

В данной ситуации вопросов возникает много. Но на некоторые есть уже и ответы.

1. Причины начала объединения учебных заведений.

В прошлом году был составлен первый рейтинг академических результатов учащихся общеобразовательных школ. Критериев оценки было два: суммарный балл за три произвольных ЕГЭ и успешность участия школьников в различных предметных олимпиадах. Первые 85 учебных заведений получили гранты правительства Москвы. Их перечень был опубликован. А вот «антирейтинг» — школы, занявшие последние строчки в этом конкурсе,не называли. Прием в первые классы в этом году показал, что именно в них-то родители и не захотели записывать детей.

К 1 сентября в 82 столичную школу не набрали нужного количества учеников даже на один первый класс. А более 30 учебных заведений, имеющих широкую добрую славу или просто расположенных в густонаселенных районах, наоборот, вынуждены были отказать сотням желающих.

Сегодня школы и детские сады финансируются в зависимости от количества учеников по нормативу. Для выживания нужно, чтобы детей в школе было не меньше 1000 человек.
Вследствие чего, как заявила заместитель мэра по вопросам социального развития Ольга Голодец, 40 «неуспевающих» школ будут присоединены к другим, к более сильным учебными заведениями.

— Мы подобрали для успешных школ с большим наплывом учащихся пустующие помещения в других учреждениях, чтобы они могли расширить свой учебный процесс и предоставить образовательные услуги всем, кто в них нуждается, — пояснила зам мэра.

Судьба каждой непопулярной школы будет решаться отдельно. Ведь причины малокомплектности разные. Где-то ситуация с недобором была создана чиновниками искусственно, а где-то ситуация обусловлена демографическими факторами. Плотность населения в разных районах меняется, где-то есть необходимость в строительстве новых школ и расширении имеющихся. Есть кварталы старой застройки, где живут люди старшего возраста, где мало детей и школа не может набрать необходимого числа учеников и становится малокомплектной. В сельской местности, где школа зачастую является единственным очагом цивилизации, её надо сохранять любой ценой, даже если учеников в ней остаётся столько же, сколько и учителей. В мегаполисе же целесообразность сохранения таких учреждений отнюдь неочевидна.

По каждой школе вопрос будет решаться отдельно, с учётом множества обстоятельств, в т.ч. территориального расположения учреждения, прогнозов демографической ситуации и многого другого, с целью минимизации как неудобств для учащихся и родителей, так и необходимости сокращать педагогов, — пояснил руководитель пресс-службы Московского городского комитета профсоюза общероссийского образования Сергей Козловский.

По словам чиновников, этот процесс будет сугубо добровольным. Пока речь не идёт о принудительном закрытии школ, речь идёт лишь о структурных преобразованиях, объединениях юридических лиц. Сами здания остаются на своих местах, занятия в классах продолжаются. При реорганизации школ будет сокращение числа административных ставок: директоров, завучей, а также уборщиц, библиотекарей, психологов и т.п. Возможно, будет и сокращение и педагогов.

2. Кто инициатор такого слияния департамент или сами школы?

95% этого решения приходится на сами школы, и только 5% остается за управлением образования.

С предложением в департамент об объединении обращается школа, у которых много учеников, но не хватает места для работы. Эту инициативу должен поддержать и педагогический коллектив и управленческий совет школы, с которым данная школа желает объединиться. Реорганизация-это решение учредителя.

Основные заказчики образовательных услуг – это родители школьников. А управленческий совет – это их представители, выбранные самими родителями. Управленческому совету делегировали право представлять их интересы. В школе заранее проводят собрание управленческого совета, и представители с классов высказывают общее мнение родителей по поводу слияния с другим учебным заведением (ДА или НЕТ).

Помешать объединению может отсутствие согласия коллективов учреждений образования, отсутствие согласия управляющих родительских советов и недовольство мам и пап.

Задача департамента – создать в Москве такие условия, чтобы максимальное количество детей учились в хороших школах с высоким качеством преподавания материала.

Но если школа не удовлетворяет запросам москвичей, что с ней делать? Менять директора, приглашать лучших учителей, закрывать?

Вариантов может быть много. И один из них – это присоединение слабых учебных заведений к сильным. Возможно, именно в этом случае мнение учредителей мало рейтинговой школы не играет роли.

Цель объединения и его преимущества и недостатки

Родители хотят, чтоб их дети получили качественные знания.

Цель укрупнения и состоит в этом, чтоб дать его детям.
Крупные образовательные учреждения предоставляют педагогам больше возможностей для самореализации, а ученикам - более качественное образование.
Чем больше школа, тем больше в ней учеников и тем больше денег в её бюджете. Но как это может влиять на качество образования? Зависимость прямая. Только в большой школе с несколькими параллелями можно создать полноценную старшую профильную школу. При открытии пяти-шести старших классов,специализаций может быть сколько угодно — биологическая, химическая, юридическая, математическая, языковая и другая. И только в учебном заведении с сильным педагогическим коллективом, отличной материально-технической базой и здоровой конкуренцией между педагогами. Если педагогов два-три, то они обмениваются опытом, пробуют новые методики, профессионально растут – и это не может не сказаться положительным образом на качестве их работы и, следовательно, на качестве образования.

Но есть и другая сторона.
Родители всех объединяемых категорий школ переживают, что условиях учебы для их детей станут хуже и не напрасно. Образовательные учреждения сливаются по территориальному признаку. Это приводит к тому, что вместе оказываются специализированные и обычные школы.

Поглощение неэффективных учебных заведений эффективными понижает в правах сильных учеников и ограничивает в первую очередь их доступ к полноценному образованию. Ведь приходится все педагогические ресурсы бросать на то, чтобы подтягивать слабых. Качество обучения в более сильной школе падает, а процесс выравнивания общего уровня объединенной школы затянется на несколько лет, так как любые перемены несут дезорганизацию в устоявшийся процесс обучения и как следствие снижение качества.

Соединение двух и более сложившихся коллективов никогда не проходит безболезненно. Предстоит процесс адаптации. Процесс слияния может внести в среду школы и педагогическую и особенно ученическую неизбежные конфликты и стрессы. А о чисто бытовых проблемах вроде лишнего часа из жизни на дорогу до школы и обратно, о потери средств, затраченных родителями вообще говорить не приходится.

Также у школ после слияния могут снять московский статус, оставляя лишь федеральный, что повлияет на финансирование школ, систему питания и сложившийся уклад. Объединенная школа, может, потерять статус «с углубленным изучением предметов», а значит, и бесплатных уроков станет меньше – к примеру, до слияния в спецшколе на средней ступени таких бесплатных спец. уроков было до 7 часов в неделю, 2 часа в неделю это уровень общеобразовательной школы.

Малокомплектные школы и специализированные школы
Проблема же малокомплектных школ по-прежнему состоит в том, что как ни парадоксально, они обходятся государству дороже крупных центров образования.
В маленьких школах часто профильность сводится к тому, что в одном классе обучаются дети, умеющие решать задачи, — это физико-математический класс, а в другой попадают все остальные дети — и этот класс называют гуманитарным. Об качестве такого образования можно задуматься…

Но как же быть с теми «маленькими» спецшколами, в которых реализуются уникальные программы: по музыке, искусству, углублённому изучению языкам? А как быть с коррекционными школами, где обучают особенных детей?
Такие школы закрывать или сбрасывать со счетов было бы неправильно.

В каждом конкретном случае должен быть индивидуальный подход к объединению и раскрыта цель слияния учебных заведений. Эти цели должны быть доведены до каждого родителя на родительских собраниях в школах, чтоб родители могли оценить и понять всю целесообразность этого объединения. Идея такого объединения ведь не нова. Интегрированные учебные центры есть во всем мире, и они имеют ряд преимуществ.
И у нас, где это, целесообразно, нужно создать крупные образовательные центры. Но сохраняя уникальность специализированных школ.

Та ситуация, которая была до сих пор, нарушала права детей на получение качественного доступного образования в соответствии с их способностями. Ни для кого не секрет, что несколько лет назад с негласного согласия руководства допускалась, с одной стороны, селекция детского населения, а с другой стороны, сегрегация. Мы наблюдали факты, нарушающие закон об образовании: например, проведение вступительных экзаменов для всех учащихся начиная с 4-го класса - получалось, что отдельное образовательное учреждение, которому дано было такое негласное право, проводило отбор детей в первый класс, подвергая их тестированию или даже экзаменам. Давайте читать Закон РФ «Об образовании», там запрещено проводить какие бы то ни было испытания, собеседования. Но некоторые школы Москвы их проводили.
8 лет назад моя школа была обычной средней общеобразовательной школой, окруженной большим количеством элитных общеобразовательных учреждений, у которых было право отбора. Дети микрорайона находились в неравных условиях, так как часть детей поступали всеми правдами и неправдами в отдельные общеобразовательные учреждения, а остальные дети оставались в обычной районной школе, то есть в нашей. У нас было неплохое состояние здания, проектная мощность здания была полностью использована, а рядом была школа, у которой положение было хуже, на момент нашего объединения в той школе было всего 120 учеников. Этот процесс объединения начался в 2006 году. В прошлом году мы объединились с детским садом, который находится рядом с нами. В этом году мы стали победителями конкурса «Детский сад года». В решении жюри было сказано, что победа присуждена за то, что мы сохранили ту атмосферу детского сада, которая там была до объединения. Это самая главная оценка, причем оценка не представителей комиссии, а родительской общественности. Объединение не приведет сразу к тому, что сейчас же все объединяющиеся образовательные учреждения выровняются, слабые станут средними, сильные тоже станут средними, и получится хорошая равная серость. Совсем не так. Речь о том, что в микрорайоне проживают разные дети и есть разные школы. Почему-то процесс объединения, консолидация усилий образовательных учреждений иногда рассматривается как процесс, при котором перемешаются все школы. Пока ни одна школа не перемешалась, то, что во многих учреждениях начальная школа входит в одно здание, средняя - в другое, а старшая - в третье, не новость, такие процессы происходят во многих округах. Я часто слышу о том, что мы придумываем то, чего нет за рубежом. Но я два года назад побывала в Штатах и имела возможность посмотреть систему образования. Я видела американские школы, жила в семье, которая водила своих детей в школу ступени, в такую, как хотим создать мы, пытаясь достучаться до родителей, объяснить, что для каждого возраста должна быть создана своя среда. Многотысячные школы в США прекрасно себя чувствуют. Не должно быть так, что, когда у нас возникают вопросы, мы консолидируем усилия, чтобы противостоять чему-то, а когда встает вопрос о развитии, мы просто наблюдаем. В нашем учреждении регулярно проводится фокус группы родителей, мы постоянно изучаем их мнение по тому или иному поводу.
Процесс объединения для нас продолжается, сейчас мы еще не объединены, но находимся в стадии переговоров об этом с лицеем, который находится неподалеку от нашей школы. О чем идут переговоры? Дело в том, что у каждого из наших образовательных учреждений есть свои особенности. У нас очень хороший ресурс начальной и средней школы, который готовит качественно детей, в лицее - ресурс качественной профильной подготовки. Но почему бы нам не объединить эти ресурсы? Мы к объединению готовы, лицей пока к этой идее относится с настороженностью. Мы не торопимся, поэтому, когда в Интернете говорят, что установлены планы, сроки, что всех загоняют в комплексы, я знаю, что это не так, во всяком случае у нас это не так. На сайте департамента вывешены все условия проведения процедуры объединения. Могу сказать, что объединение образовательных учреждений очень длительный процесс, все понимают, что он должен быть разумным. Для нас это сначала переговоры на уровне директоров. Затем, когда мы сможем договориться, мы будем все обсуждать с родительской общественностью. Мы, директора, в кулуарах общались и понимаем: там, где проигнорировано мнение родителей, там и появляются проблемы, там, где формально создан управляющий совет, там проблемы будут острыми и, может быть, даже неразрешимыми. Родители, у которых активная позиция, которым не безразлична судьба школы или детского сада, могут стать членами управляющего совета, сделать все, чтобы он не был формальным, ничего не решающим или работающим под диктовку администрации ОУ. Если родители согласны, чтобы о будущем их детей думало исключительно окружное управление образования, чтобы концепцию развития образования в микрорайоне готовило также окружное управление образования, то ничего хорошего из этого не будет. Дело в том, что сегодня Департамент образования возлагает большие надежды именно на участие родителей в процессе государственно-общественного управления, сейчас многое предпринимается для того, чтобы включить родителей в этот процесс. Ведь речь идет о будущем наших детей.

Владимир КОВШОВ, директор средней общеобразовательной школы №2048:

Никого ни с кем насильно в Москве не объединяют. И педагогический коллектив, и дети, и родители участвуют в выработке стратегии развития каждого учреждения, потому что тем управляющим советам, которые сейчас созданы в большинстве московских школ, в рамках их компетенции, которые регламентируются уставом, дают для этого широкие полномочия. Поэтому вопрос, кого куда загоняют, должен быть снят, так как никого никуда не загоняют. Например, наш управляющий совет принял решение войти в структуру Московского городского психолого-педагогического университета. Стратегия, которая была предложена мною и электоратом, абсолютно устроила родителей в отношении возможных перспектив. Мы собирали расширенное заседание управляющего совета, так как это все-таки выборный орган, его выбирает конференция - ученическая, родительская, но такие решения требовали привлечения еще больших кругов родительской общественности, поэтому мы пригласили на заседание и всех председателей родительских комитетов. Выслушав все «за» и «против» (выступили я и проректор МГППУ), ознакомившись со всеми рисками, управляющий совет принял решение о вхождении школы в эту новую структуру. Ее иногда называют холдингом, это не совсем верное определение, вернее сказать, что создается некая образовательная структура.
Нынче профильное образование стало насущной необходимостью в общих мировых тенденциях в старшей школе, но, предположим, ребенок учится в Северо-Восточном округе, а для того, чтобы посещать школу, соответствующую профилю, который он выбрал в среднем звене, ему, возможно, придется ездить в другой округ Москвы, что опасно для его жизни. Недавно был случай, когда один из учащихся Северного округа, живущий в СВАО, попал под поезд и погиб. Но нет ни одной школы, которая стоит жизни. Поэтому задача создания образовательных комплексов заключается в том, чтобы жители определенной территории имели приличную школу, которая бы удовлетворяла потребности всех родителей, проживающих в этом районе. Но родители должны знать все подробности, инициатива по объединению образовательных учреждений должна быть сформулирована, предложена и объяснена, причем не за неделю, когда документы нужно было подать, а за год, ведь многое зависит от уклада учреждения, от традиций.
Нашу традицию закрытости, кулуарности всех принимаемых решений на муниципальном уровне в моем учреждении пришлось преодолевать. Нам пришлось проходить реорганизацию уже два года назад путем объединения двух школ, при этом произошло очень небольшое сокращение штата.
Сегодня некоторые родители выступают против объединения.
Когда у нас в Центральном округе шел вопрос об объединении учреждений, было заседание управляющего совета, где присутствовали дети. Родители, защищая уникальность, традицию обучения детей с мотивированностью, способностями, талантами в элитной спецшколе, сказали о детях другой школы: «Зачем нам эти маргиналы?» Но дети бывают иногда мудрее родителей, и они сказали так: «Что вы делаете, мы вместе играем в один и тот же футбол, после того как выходим из наших школ, мы общаемся!» В советское время мы сталкивались с вопиющим неравенством. Тогда тоже происходило объединение школ в центры образования. Центры Рачевского, Ямбурга, Тубельского, объединенные с детскими садами, получали больше денег, чем простые школы. Сейчас, при новой системе бюджетного финансирования, все школы равны, так как все зависит от того, сколько детей придет в ту или иную школу.
Я тоже много слышу о западном опыте, но я жил восемь лет в Канаде и знаю систему западного образования. Там нет никаких спецшкол, есть частные школы, а все остальные муниципальные школы и часть католических с одинаковыми зданиями, одинаковыми квалифицированными кадрами.
Кстати, никто сегодня в Москве не говорит, что все образовательные учреждения должны войти в комплексы. Если они докажут сами себе, что это необходимо, если такое решение примут управляющий совет и родительская общественность, то объединение состоится, если нет, никто не заставит объединяться тех, кто этого не хочет.

Сергей МЕНДЕЛЕВИЧ, директор школы №57:

Спаси нас, Господи, если подготовка к школе в детском саду будет заключаться в обучении детей читать, писать и считать. Что значит - подготовка к школе? Мы уходим в разговорах от того, чем действительно должны заниматься педагоги детского сада. Да, ребенка нужно готовить к школе, но это задача, которая имеет разные пути решения. Ребенок должен понять, что вокруг него есть двенадцать-двадцать детей, которые занимаются тем же, что и он, они объект его интереса и взаимодействия. Ребенок должен иметь не знания, умения, навыки, а мышление. Сложнейший процесс коры головного мозга - обвести точки на листе бумаги в определенной последовательности. Это не арифметика, это логика. Ребенок должен закрасить что-то в такой-то цвет или выбрать ту или иную фигуру, деталь рисунка. Все это совсем про другое, чем умение читать и писать, это действительно подготовка к школе и выведение детей на один уровень. Решение этой задачи нужно искать в детском саду или в школе, так как подготовка к школе - это не перенос на пятилетних детей программы первого класса. Все это нужно учитывать при объединении школ и детских садов в единые образовательные комплексы. Единственное, что меня серьезно может пугать в создании комплексов, так это методика подготовки детей к школе, потому что если это одна ступень, как бы не появилась идея спустить первый класс в детский сад, а второй - в первый класс. Понятно, что разбивка материалов по классам отрабатывалась долгие годы, например, переход от десятилетки к одиннадцатилетке был чудовищно болезненным, причем не по деньгам, а по перераспределению программ, потому что учителя должны были начать работу по-новому. Сейчас начало нового этапа их деятельности. Создав комплексы, нельзя успокоить себя тем, что там будут работать те же воспитатели и те учителя, что в отдельных, объединяемых образовательных учреждениях. Все должно становиться по-другому, так как перед комплексом поставлена другая серьезная задача, это нельзя недооценить. Когда мы в связи с новым законом «Об образовании в РФ» слышим, что грядет новая трактовка ступени дошкольного образования, я боюсь, что этот тезис в должной мере не оценен ни сообществом педагогов, ни обществом. Мы говорили об этой проблеме на круглом столе лет восемь назад, когда нас пригласил к разговору Исаак Калина, еще будучи в роли заместителя министра образования и науки РФ. Мы тогда рассказывали ему, что законодательно нужно делать дошкольное образование ступенью, тогда можно будет ввести стандарт к каждому уровню образования, в том числе и к дошкольному. К сожалению, у нас школы пока еще остаются камерами хранения - доброкачественными или недоброкачественными. Должны ли быть такие школы? Должны. В них надо вкладывать денег гораздо больше, чем, скажем, в мою 57-ю школу. Мне ничего кроме мела и доски по большому счету не нужно, а вот тем школам нужно много всего, в том числе много компьютеров. Когда в спальном районе три тысячи детей отправили в школы, то в этих школах должны быть бассейны, прекрасные музыкальные студии, работа с этими детьми должна заключаться в сохранности и развитии их интересов. Более реально это сделать в рамках больших образовательных комплексов, чем в отдельной школьной конурке. Создание образовательных комплексов - идея интересная и перспективная. Комплексы нужны, у нас нет другого выхода, потому что открывать новые профили в старшей школе, развивать детей реальнее в комплексе с бассейнами, музыкальными и спортивными залами, чем в отдельной школе. Но нужно понимать, что происходит не механическое объединение, а новый жизненный этап для школы и детского сада, для учителя и воспитателя. Этап, который требует тщательной и серьезной подготовки к такому объединению. К моей школе были присоединены еще две школы, причем этим летом мы жутко поругались с моим прямым начальником, который вручил мне третью школу на год раньше, чем мы были к этому готовы. Мы, конечно, и с этим справимся, но жаль, что ценой больших усилий.

В минувшие выходные в Москве прошёл митинг «В защиту столичного образования» - на Суворовскую площадь вышли полторы тысячи учителей и родителей школьников. Название акции кажется немного странным, ведь практически все уверены, что московские школы - лучшие в стране, а их выпускники гарантированно поступают в вузы. По просьбе The Village корреспондент «Коммерсанта» Александр Черных разобрался в проблемах московского образования и поговорил с теми, кого они затрагивают.

О проблемах с финансированием школ

Митинг организовали учителя школы «Интеллектуал»: они утверждают, что московские власти с 1 сентября резко сократили им финансирование и принуждают объединиться с соседней гимназией. История «Интеллектуала» хорошо иллюстрирует реформу столичного образования, которая идёт уже три года. Её начал ставленник мэра Сергея Собянина Исаак Калина, который возглавил городской департамент образования вместо «лужковской» Любови Кезиной. При «бабушке», как до сих пор её ласково называют в образовательном сообществе, система финансирования была довольно запутанной, но щедрой: лицеи, гимназии и другие «нестандартные» школы всегда могли рассчитывать на разнообразные доплаты и гранты из городского бюджета. Разброс был колоссальным: одни школы получали 63 тысячи рублей на ученика в год, а другие - целых 500 тысяч. Понятно, что далеко не все лицеи на самом деле соответствовали высокому статусу, но Любовь Кезина предпочитала закрывать на это глаза - ведь действительно выдающиеся учебные заведения получали при такой системе достойное финансирование. Кстати, «Интеллектуал» был создан именно департаментом образования, мечтавшем о собственном Хогвартсе - так и получилась небольшая школа-интернат для «ботаников», которой город заслуженно гордился.

Исаак Калина решил добиться полной прозрачности в распределении бюджетных средств по принципу «все дети равны». К этому времени родители из общеобразовательных школ начали откровенно роптать - они не понимали, почему их детям Москва выделяет так мало средств. И тогда департамент образования запустил так называемый пилотный проект - все школы, присоединившиеся к нему, получали одинаковую ставку (85 тысяч рублей в год на ученика младших классов, 107 тысяч - средних и 123 тысячи - старших классов). Для общеобразовательных школ это означало повышение финансирования, а вот «одарённые» теряли многое - поэтому до последнего отказывались присоединяться к «пилоту». Чиновники, надо признать, ждали три года и периодически призывали школы определяться (а чаще откровенно давили на них). Но итоговое решение вызывает недоумение - с 1 сентября 2014 года пилотный проект стал обязательным, а все школы, которые в нём не участвуют, стали получать от города норматив 2010 года - 63 тысячи рублей на человека. До этого «Интеллектуалу» выделяли 280 тысяч рублей на ученика - таким образом, за один день финансирование школы сократилось в четыре с половиной раза.

Всеволод Луховицкий

учитель русского языка и права в школе «Интеллектуал»

Я не понимаю, почему нам платят вдвое меньше, чем школам из пилотного проекта. Это означает, что привычного для нашей школы уровня образования больше не будет. Наши дети особенные, они любят учиться, после уроков идут на кружки, дополнительные занятия - и так до поздней ночи, для этого у нас система интерната. Теперь мы не можем всё это оплачивать, государство принуждает школу брать деньги у родителей - это, на мой взгляд, просто аморально. К тому же у нас 30 % детей из неполных или малоимущих семей, они не потянут такую плату.

Пока что учителя решили часть времени работать бесплатно. Коллектив «Интеллектуала» начал краудфандинговую программу - на неофициальном сайте школы опубликовали номер счёта с призывом помочь. Школьники написали открытое письмо о проблеме президенту и премьеру. Об «Интеллектуале» начали писать СМИ, и тогда на телеканале «Россия 1» в программе «Вести-Москва» вышел сюжет о школе, сделанный в лучших традициях «Анатомии протеста». Из подробного рассказа школьников о своей круглосуточной учёбе на экран попала лишь пара фраз о поездке класса в Нидерланды (о том, что экскурсию оплачивали родители, «Вести» умолчали). «Городу элитарная школа влетала в копеечку», - резюмировала корреспондент, не упоминая, что теперь «Интеллектуал» получает в два раза меньше остальных школ. Сюжет заканчивался недвусмысленным посланием: «Директорам школ придётся стать эффективными менеджерами, разумно планирующими свой бюджет, или оставить свои должности». 11 октября «Интеллектуал» организовал митинг, на который вышли 1 500 человек. Сейчас коллектив школы ждёт ответа на свою петицию.

«Интеллектуал» был создан именно департаментом образования, мечтавшем о собственном Хогвартсе - так и получилась небольшая школа-интернат
для «ботаников» , которой город заслуженно гордился

Замглавы департамента образования Москвы Александр Гаврилов в эфире «Эха Москвы»: «Что мешало вашей школе вступить в пилотный проект в 11-м году, в 12-м, в 13-м? И давайте не будем кривить душой и проговорим, что, помимо 63 тысяч рублей на каждого ребёнка, школа „Интеллектуал“ получила грант в 10 миллионов рублей. И если их разделить на небольшой контингент вашей школы, это уже получится близко к 110 тысячам на ребёнка сумма. Дополнительно есть возможность получения грантов учителями. Кроме этого, школа могла и может заявиться на дополнительное финансирование на выполнение особых программ, что школа не сделала».

Алексей Сгибнев

учитель математики в «Интеллектуале»

Логика чиновников кажется мне очень странной. Да, «Интеллектуал» получил грант, как каждая школа из топ-20 в московском рейтинге. Но грант - это премия, которую «Интеллектуал» лично заслужил, а не компенсация за то, что нам теперь платят 63 тысячи. Представьте, что сосед получает 123 тысячи, а вы за ту же работу 63. Вы приходите к начальнику с вопросом, а он: «Ну ничего, если будешь очень стараться и получишь премию - будет 97 тысяч». При этом сосед может получить такую же премию на тех же основаниях, но сверх своих 123 тысяч. Это несправедливо. К тому же грант можно потратить лишь на определённые разделы бюджета. То же самое и с грантами учителей - это их достижения и их личные деньги. Давайте тогда вносить в школьный бюджет подработки на стороне.

«Интеллектуал» подал заявку на выполнение госпрограмм ещё в августе 2014 года, но большинству школ до сих пор неизвестно, какие суммы из их заявок одобрены и когда будут выданы. Работы уже надо вести, а денег на них ещё нет. А может, и не будет. В таких условиях планировать работу школы невозможно.

Об объединении московских школ

Одновременно с реформой финансирования департамент образования запустил другой процесс - объединения школ и детских садов в огромные образовательные комплексы. Первые такие учебные центры появились ещё в девяностые годы и оказались очень успешными - например, школа «Царицыно» Ефима Рачевского. Чиновники указывали, что в большой школе с несколькими корпусами легче создать отдельные образовательные направления. Тогда ученик сможет выбирать не только между математическим и гуманитарным классами, а ещё и химическим, лингвистическим, экономическим - да каким угодно, хоть спортивным. Если присоединить детский сад, то малыши будут готовиться к конкретной школе уже в самом раннем возрасте. И, разумеется, большая школа получит из бюджета больше денег - ведь средства выделяются на каждого отдельного ученика. Чем больше школьников, тем больше бесплатных кружков, секций и экскурсий.

Открыто это не проговаривалось, но, объединяя школы, чиновники надеялись существенно сэкономить. Вместо пяти директоров зарплату нужно будет платить только одному; медсестёр, логопедов и прочих психологов тоже можно сократить. Да и учителя смогут взять больше классов, а значит, их зарплата приближается к средней городской (за этот показатель мэрия отчитывается напрямую президенту, причём Москва - один из немногих субъектов РФ, где с ним возникают проблемы). В общем, одни плюсы.

Но с выполнением этой прекрасной программы возникли серьёзные проблемы, причём по вине департамента образования. «Царицыно» и другие учебные центры оказались такими успешными, потому что процесс объединения был долгим и продуманным. А чиновники решили слить все школы в самые короткие сроки, не разбираясь в их особенностях, не оценивая сильные и слабые стороны - лишь бы рядом находились.

По закону объединение должно быть добровольным процессом, более того - проводиться только по инициативе родителей и администрации обеих школ. Но в этом вопросе до сих пор есть правовая неясность: сначала городские власти утверждали, что родительский совет может наложить право вето на слияние, потом - что их мнение лишь учитывается. Закон допускает обе трактовки.

И город захлестнула волна слияний и превращений: за последние несколько лет из четырёх тысяч образовательных учреждений получилось чуть больше тысячи центров. Мнение родителей «учитывалось», но на деле они повлиять ни на что не могли - подпись ставят директора, а они чаще всего молчали, ведь по Трудовому кодексу их могут уволить без объяснения причин в любую секунду. С теми, кто поначалу отказывался объединяться, чаще всего так и поступали. За несколько дней до митинга объединили и «Интеллектуал» с соседней гимназией - сейчас директор школы говорит, что этот шаг позволит получить необходимое финансирование. Учителя «Интеллектуала» разводят руками - они не понимают, как учить обычных детей по их крайне сложной программе.

В итоге город получил совсем уж удивительные центры, которые начитанные школьники на форумах сравнивают со средневековыми химерами, составленными из частей самых разных зверей. Например, образовательный холдинг № 2077, в состав которого вошли три обычных школы, спецшкола для умственно отсталых и школа для детей с девиантным поведением. Впрочем, чиновники в этом ничего страшного не видят, а Исаак Калина и вовсе привёл «МК» кулинарный пример: «Какой огурец в хороший рассол ни попадет - маленький, большой, свежий, малосольный, - происходит усреднение, все становятся одинаково хорошими солёными огурцами. Поэтому не страшно даже слияние обычных школ с девиантными: если подростков с асоциальным поведением помещать в хорошую социальную среду (прежде всего школьную), то они тоже станут достойными учениками».

А чиновники решили слить
все школы в самые короткие сроки,
не разбираясь в их особенностях,
не оценивая сильные и слабые стороны - лишь бы рядом находились

Сейчас центр № 2077 присоединяет к себе школу № 1189, где преподают, в частности, сотрудники Курчатовского института. Туда приезжают учиться дети со всей Москвы и области, некоторые семьи даже переехали поближе именно из-за школы. Учителя, родители и управляющий совет направили официальный протест, который чиновники проигнорировали. «У наших школ совершенно разная нагрузка, атмосфера, подходы к ученикам, - говорят родители. - Наша школа объективно сильнее, но директора, который добился такого результата, убрали - вместо него пришёл человек, который просто не умеет общаться с людьми».

Андрей Капитанов

родитель ученика школы № 1189

Образование в нашей школе несколько отличается от того, которое ребёнок получает в обычной. Во-первых, приём в школу осуществляется по результатам Курчатовской олимпиады школьников. Поступающие - это обычные дети, просто они сами или с помощью родителей пришли к пониманию, что нужно серьёзно учиться, и готовы трудиться.

Во-вторых, наши учителя дают гораздо больше стандартной школьной программы, причём делают это так, что ребятам интересно. В старшей школе есть уже профильные классы, это фактически предуниверсарий - часть уроков ведут ученые из НИИ им. Курчатова, дети поступают на бюджетные места в лучшие вузы. В-третьих, за 20 с лишним лет в школе сложилась особая атмосфера. Это школа единомышленников и союзников: администрация, учителя, родители и ученики тесно общаются, уважают друг друга.

На мой взгляд, всё это и даёт прекрасные результаты: дети мотивированы к учебе, их стремления поддерживаются учителями и общей атмосферой. В этой школе модно учиться, отсюда и высокие места в рейтингах, победы в олимпиадах, хорошие результаты ГИА и ЕГЭ и так далее.

И этот слаженный живой организм пытаются уничтожить реорганизацией. Не имея для этого каких-либо весомых причин, в нарушение закона об образовании, неожиданно, без согласования с педагогами, родителями, в начале учебного года, фактически срывая учебный процесс, происходит присоединение сильной школы к средней. Директора вынудили уволиться, уходят учителя, дети и родители в растерянности и непонимании, как такое вообще возможно?

В школах для инвалидов
или девиантных детей тоже недовольны слияниями

Сейчас родители бьют в набат. Прошли митинг и пикет, мы пишем жалобы во все возможные инстанции, вплоть до премьер-министра и президента РФ. Но наши письма спускаются обратно, в Департамент образования города Москвы. Разве может чиновник, совершающий противоправные действия, сам разбираться в наших жалобах на его работу? Присоединение не несёт нашим детям никаких плюсов, а вот минусы всем очевидны - резкое снижение уровня
образования и уничтожение всего доброго и хорошего, что создавалось годами.

Есть наблюдение, что как только социальная система при своём воспроизводстве перестаёт выдвигать лучших представителей из основных слоёв наверх, а наоборот, верхние слои начинают сами подбирать себе замену, то такая система деградирует за несколько циклов. К сожалению, такая тенденция начинает прослеживаться в нашей системе образования.

В школах для инвалидов или девиантных детей тоже недовольны слияниями. Чиновники утверждают, что внедряют таким образом принятый на Западе инклюзивный подход, когда «особенные» дети учатся вместе с обычными, помогая друг другу. На деле всем становится только хуже: в объединённых центрах нет ни инфраструктуры, ни дополнительных ставок для специалистов по работе с инвалидами. «Инклюзивное образование - это хорошая штука, но в Москве этот лозунг исполняют буквально и грубо. И то, что могло быть полезным для развития детей, делается топором, рубится с плеч, - говорит правозащитница и экономист Ирина Ясина. - Я, всю жизнь выступая за инклюзивное образование, в ужасе от того, что получается, - берётся хороший лозунг и делается всё наоборот. Детей с особенностями просто толкают учиться в обычные школы. Цинизм и наплевательство, на примере этой реформы, к сожалению, характерен для всей нашей жизни».

Елена Лега

учитель географии и председатель профкома школы для детей с девиантным поведением № 1

У нас школа для особенных детей, с СДВГ, с проблемами в поведении, другими сложностями. К нам их направляет специальная медико-педагогическая комиссия, когда обыкновенная школа не может справиться с ребёнком. Здесь у нас созданы все условия для социализации таких детей, помощи им. В классе не больше десяти человек, чтобы учитель мог уделить внимание всем. К каждому классу приставлен воспитатель, который присутствует на всех уроках, на переменах, помогает после школы. Он имеет очень тесную связь с детьми, помогает им корректировать поведение. В итоге дети лучше учатся, меньше прогуливают, не попадают в криминальные истории, сдают экзамены.

Раньше такая школа была в каждом округе, теперь осталась только наша - остальных присоединили к кому-то. Говорили про инклюзию, а на самом деле раскидали по обычным классам. В итоге дети с более-менее приличным поведением пытаются учиться, хотя им очень сложно. И окружающим от них очень сложно - родители обычных детей постоянно жалуются на какие-то конфликты, даже драки. Понимаете, у таких детей проблемы, они очень вспыльчивые, не понимают шуток. Могут просто посреди урока стулом кого-то ударить. Даже похвалить их может быть опасно - учитель скажет, что он молодец, погладит по плечу, а тот вскинется: «Что вы до меня докапываетесь?» В нашей школе им помогает наставник, психолог, учителя умеют с ними общаться - а в обычных ничего этого нет.

А те, у кого совсем серьёзные проблемы, после слияния просто пропали. Может, прогуливают, может, пополнили ряды криминала. Кому от этого стало лучше?

Сейчас на нас давят экономически. Приказа о закрытии пока нет, но финансирование резко сократили, сняли все коэффициенты, которые город раньше платил нашей школе за работу с проблемными детьми. У нас мало учеников - и теперь мы получаем мало денег, 580 тысяч в месяц на коммунальные услуги и на зарплату 37 сотрудникам. Устно нам говорят, что комиссия больше не будет присылать к нам девиантных детей, они все останутся в обычных школах.

Получается парадоксальная ситуация - департамент образования начал вроде бы правильную реформу, но её исполнение зачастую приводит к обратным результатам. Понятно, что и школы за три года могли бы серьёзнее отнестись к вопросу - но раз реформа непонятна большинству её объектов, это проблема всё-таки тех, кто её начал. Ничто не мешало чиновникам подойти к объединению школ более ответственно - спокойно разобрать каждый отдельный случай и решить, где оно действительно нужно, а где принесёт лишь вред. Можно было бы сохранить нескольким действительно выдающимся школам повышенное финансирование, дать им возможность заработать деньги самостоятельно - Москва от этого вряд ли обеднела бы. А уж отбирать финансирование и привычные условия у «проблемных» детей и инвалидов - позор в любом случае, которому не могут служить оправданием никакие соображения экономии.

В итоге, действуя привычным для себя способом, московские чиновники вполне ожидаемо получили митинги и пикеты, которые, кстати, будут продолжиться. О более серьёзных последствиях реформы столичного образования мы узнаем через несколько лет.

В подготовке материала принимали участие студентки Академии «КоммерсантЪ» Дарья Бурлакова и Наталья Майборода
Фотографии: